Руководитель Высшего горного совета России, Совета Союза нефтегазопромышленников, глава комитет ТПП РФ по энергетической стратегии и развитию ТЭК Юрий Шафраник в интервью корр.ИТАР-ТАСС Алексею Кравченко размышляет о стимулах процесса модернизации российской экономики.

ВОПРОС: Задачи модернизации экономики РФ вытеснили антикризисную тему из выступлений руководства страны и общественных дискуссий по мере удаления раскатов мирового кризиса от российских границ. Что, по Вашему мнению, в реальных условиях России могло бы послужить тем крайним звеном «цепи» , за которое можно сдвинуть в нужную сторону ключевую проблему обновления экономики?

ОТВЕТ: Абсолютно убежден, что на данном этапе преобразования России, одним из таких механизмов (конечно, не единственным) является стремительное развитие (специализация — выделение — модернизация) сервисного обслуживания прежде всего в нефтегазовом секторе.

Ведь именно он, располагая финансами (пока недоступными для других, тоже требующих модернизации отраслей), является ведущим потенциальным заказчиком для отечественных машиностроителей, профильных институтов и конструкторских бюро… Оборудование для производства работ в нефтегазовом комплексе, обслуживание техники, обеспечение буровых и инфраструктурных подразделений запасными частями – все это идет через сервисные хозяйства. Поэтому тенденцию структурного выделения сервисных предприятий из состава нефтегазовых компаний (что уже сделано ЛУКОЙЛом, ТНК-ВР и заявлено Газпромом и Газпромнефтью) необходимо срочно усиливать. Это, я уверен, будет наиболее оперативным ответом на вызов времени и одним из наиболее результативных способов воплощения политической воли руководства на осуществление прорыва в экономике с помощью модернизации и внедрения инноваций.

ВОПРОС: Если нашей общей целью является переход от сырьевой экономики к инновационной, то что необходимо сделать в первую очередь кроме развития нефтегазового сервиса?

ОТВЕТ: Не кроме. Тут все взаимосвязано и взаимозависимо. Общими главными задачами являются повышение эффективности использования недр нашими добывающими компаниями (не только нефтяными и газовыми) и кратное повышение эффективности деятельности самих компаний. Если точных оценок эффективности не давать — и не изменять на их основе экономическую политику, то мы по-прежнему будем паразитировать на производственном потенциале, заложенном до рождения РФ. Значит, индустриальная собственность, розданная в 90-е годы, вместо развития и приумножения будет изнашиваться до последней дыры. Это, конечно, выгодно узкому кругу лиц, предпочитающих инвестировать только в собственное благополучие, но губительно для страны.

Простой факт. Оценивая результативность деятельности добывающих компаний и сырьевого сектора экономики в целом, СМИ, как правило, делают акцент на объеме извлеченных из недр ресурсов. Хотя, как я уже сказал, гораздо важнее оценивать эффективность извлечения и эффективность самих компаний. (К слову, тем самым СМИ помогали бы государству и обществу активнее влиять на модернизацию — в том числе — нефтегазового комплекса.)

Замечу, что именно достаточная эффективность и, следовательно, конкурентоспособность позволили бразильской национальной нефтяной компании Petrobras не допустить в конце 2008-го и в 2009 году такого спада по стоимости и котировкам, который настиг российские компании. Я уже не говорю об Exxon Mobil Corporation, Chevron и других грандах мировой нефтедобычи, поскольку Бразилия, всегда считавшая себя аграрной страной, за 20 лет превратилась в серьезного нефтяного игрока. А для меня как профессионала абсолютно неприемлема ситуация, когда собственные ошибки заставляют нас постепенно уступать лидерство еще недавним аутсайдерам углеводородного промысла. Тем более что наш нереализованный потенциал (и природный, и исторический, и кадровый, и технологический) уж никак не ниже, чем бразильский.

Еще крайне важный момент. Эффективное недропользование подразумевает очень гибкий и исключительно квалифицированный подход к схемам разработки месторождений, к дифференциации налогообложения, к особенностям деятельности крупных, средних и малых предприятий углеводородного комплекса. Тем не менее — заявляю это ответственно — мы уже сейчас располагаем потенциалом для двукратного увеличения эффективности деятельности нефтегазовых компаний.

ВОПРОС: Каким образом? Самое очевидное - сброс непрофильных активов…

ОТВЕТ: Да, сброс, но только в известной степени. Причем профильные активы или непрофильные — это вправе решать сами компании. Их аналитикам виднее, на что и сколько уходит средств. Кроме того, нужно учитывать географию приложения активов. Одно дело — работа в освоенных регионах (допустим, от Красноярска до Калининграда), другое — вдоль трубопровода «Восточная Сибирь — Тихий океан».

В целом же на вопрос — «Каким образом?» — в каждом конкретном случае уверенно ответят профессиональная элита любой компании и уважаемые эксперты отрасли, поработав вместе буквально несколько дней. Правда, и у них, в свою очередь, обязательно возникнут вопросы, решение которых потребует участия (поддержки, грамотного регулирования) со стороны чиновников, реально компетентных в вопросах недропользования… А объединение усилий всех сторон крайне необходимо именно сейчас (когда, по моему убеждению, приближается второй этап кризиса), чтобы, переломив ситуацию, избежать грядущих экономических утрат.

ВОПРОС: И какова тут роль нефтегазового сервиса?

ОТВЕТ: Она определяющая. Эффективность освоения недр и эффективность функционирования добывающих компаний напрямую зависят от темпов структурных преобразований и, безусловно, технического и технологического обновления отрасли. А производственным синонимом этого обновления как раз и является сервисное обслуживание, поскольку оно включает и бурение, и ремонт скважин, и поддержание в рабочем состоянии оборудования в скважине и на поверхности. Причем в рамках сервисного рынка быстрее растут и потребности в высокотехнологических услугах (геофизика, горизонтальное бурение, гидроразрыв нефтяных пластов, использование безмуфтовых гибких труб и т.д.)

Но, подчеркну, здесь требуется определенная специализация. Сейчас, например, гораздо проще помочь развитию машиностроения именно через создание самостоятельных сервисных компаний. Причем они сами будут заботиться об уровне своей эффективности. Естественно, когда добывающее предприятие озабочено ценами на нефть и объемами добычи. Тут формируется его прибыльная дельта. А для сервисных компаний важнее всего параметры эффективности используемого оборудования и технологий — от этого зависят их доходы. Специализированным сервисным компаниям для развития не нужны директивные указания: через них модернизация с инновациями сами потянутся в нефтегазовый сектор. Кроме того, через сервис станет возможно инвестировать углеводородные доходы в другие отрасли экономики, чтобы Россия могла зарабатывать не только и не столько на нефтегазодобыче, но и на технологиях и оборудовании.

ВОПРОС: Вероятно, нефтегазовый сервис способен стать, как говорится, двигателем прогресса. Но не может же он прогрессировать сам по себе…

ОТВЕТ: Вот именно. Хотя музыку заказывают добывающие компании, они никогда не повысят свою эффективность, не определив вместе с сервисными фирмами этапы взаимного развития на пути к значимой цели — будь то, допустим, снижение себестоимости обустройства месторождений или максимальное извлечение углеводородных ресурсов.

Подчеркну, я имею в виду исключительно отечественные сервисные компании, поскольку уже сегодня очевидна опасность попасть в зависимость от зарубежных. Я не волнуюсь, когда на основе разумных и взаимовыгодных договоров мы отдаем в эксплуатацию западным компаниям какие-то месторождения, доверяем значительные объемы разведывательных работ.

Если все контролируется, то нечего и тревожиться. А вот отдать зарубежным партнерам больше 30% технологического уклада добычи углеводородов — это, я бы сказал, трагедия для нашего машиностроения и науки, т.к. технологии и оборудование по-прежнему придется импортировать за очень большие деньги.

И без того во многом утрачен технологический потенциал, набранный к 1990 году. Мне тогда и во сне не привиделась бы работа на буровых установках китайского производства. Мы имели пусть не самое лучшее в мире, но вполне адекватное времени собственное оборудование (кстати, эксплуатируемое многими до сих пор). А сейчас не только частные, но и государственные компании (значит, на государственные средства) покупают огромное количество буровой техники в Китае и других странах.

Следовательно, наши бюджетные потоки «омывают чужие берега», оставляя без развития отечественное машиностроение, включая собственные возможности ремонта и обслуживания скважин, насосных установок и т.п. Между тем дай мы своим сервисным компаниям контракты на пару-тройку лет (а зарубежные ограничить, допустим, годом), и они вложатся в серьезные заказы, купят под эти контракты современное оборудование. Такая тенденция просматривается. Но темпы ее развития, я убежден, непростительно медленны.

ВОПРОС: На недавнем нефтегазовом конгрессе вызвала большой интерес Ваша идея создания национальных сервисных предприятий. В чем ее суть?

ОТВЕТ: Сразу замечу, что сервис должен быть преимущественно частным, развивающимся в конкурентной среде. Однако в настоящее время наш нефтегазовый сервис, не имея государственной протекции, быстро проиграет в рыночной борьбе с высокотехнологичным, высокоорганизованным, финансово обеспеченным иностранным сервисом, получающим всестороннюю поддержку своих государств. Следовательно, промышленные предприятия других стран получат многомиллиардные российские заказы. В таком случае о переходе к инновационному развитию мы можем даже не мечтать.

Поэтому я давно говорю о необходимости укрепления трех-четырех сервисных компаний, но не государственных (тяжеловесных монстров, пожирающих бюджет), а именно национальных. Под таковыми я подразумеваю крупные публичные компании, за которыми стоит российский капитал. Он должен формироваться группой инвесторов, а не одним-двумя частными лицами, которые в один прекрасный день могут уехать (с капиталом) за границу. Если укрепление таких компаний будет поддержано на самом высоком уровне, инвесторы непременно найдутся. При этом, уверен, контрольный пакет подобных компаний, должен принадлежать российскому капиталу (а не государству), а партнерами и миноритарными акционерами которых могут быть и иностранцы.

ВОПРОС: Так Вы не против их допуска в «закрома Родины»?

ОТВЕТ: Я уверен, что нам нужны зарубежные конкуренты, что мы должны обмениваться технологиями, перенимать их наработки. Без этого бесполезно рассчитывать на инновационное, даже на модернизационное развитие. Кстати, мы больше 15 лет не пускали в страну западных автомобилестроителей. Не скажу, что нынешняя отверточная сборка машин — огромный экономический успех России. Однако и рабочих мест прибавилось, и надежда на возрождение отечественного автопрома затеплилась.

Главное ведь не в том, чтобы «не пущать», а в том, чтобы блюсти приоритеты национальных интересов. И, значит, деньги считать. А они в нефтегазовой сфере идут, точнее, уходят именно на сервисное обслуживание — 1. Бурение скважин, 2. Обустройство месторождений, 3. Капитальный ремонт техники. Поэтому важно создавать и укреплять на этих трех основных направлениях собственные производства, собственные бренды, равные Schlumberger и Weatherford, не препятствуя деятельности зарубежных фирм, но, повторю, конкурируя с ними. Полагаю, что четверть российского сервисного рынка может быть занята зарубежными партнерами. Пусть, как говорится, проводят мастер-класс. Но нельзя допустить, чтобы они заполонили рынок. Тогда все технологическое развитие будет происходить только за рубежом.

Не могу при этом не напомнить, что сервисная служба — это еще и важная составляющая энергобезопасности страны. Та же трагедия на Саяно-Шушенской ГЭС — прямое следствие полного пренебрежения качеством сервисного обслуживания и, конечно, правилами технической эксплуатации.

ВОПРОС: Собственные сервисные бренды… Сейчас это выглядит голубой мечтой.

ОТВЕТ: Конечно, поскольку сегодня выгодно купить, допустим, немецкую буровую установку. Она дороже нашей, но работает гораздо эффективнее. Однако осуществление «голубой мечты» не требует непосильного труда. Просто на значимой цели должно сосредоточиться Министерство энергетики, организовав соответствующее взаимодействие региональных властей, добывающих компаний и тех отечественных сервисных фирм, которые наиболее перспективны во всех отношениях. Если сценарий этого взаимодействия будет тщательно продуман и последовательно реализован, то, уверен, желаемые результаты начнут появляться уже года через три.

И тогда наши фирмы станут заказывать более совершенное оборудование, а специализация заставит их невольно стремиться к передовым технологиям. Частично таковые придется закупать и адаптировать к российским условиям, но — главное — оживет собственное производство, зарабатывающее на заказах и пополняющее российскую казну. В противном случае западные технологии, оборудование и деньги, «покрутившись» у нас, будут и впредь уводить за рубеж огромные финансовые потоки. Особенно в условиях кризиса. Неслучайно в 2008 году с фондового рынка весь спекулятивный капитал как корова языком слизала (этот капитал всегда будет удирать при малейших признаках кризиса). Следовательно, без собственных сервисных брендов инновационное и модернизационное развитие нефтегазового комплекса будет, мягко говоря, недостаточным. И смежные отрасли (машиностроение, производство труб), и наука без заказов развиваться не смогут. Кстати, едва ли кто в мире позарился бы на оборудование, производимое, положим, в США, Канаде или Франции, если бы там не имелись мощные специализированные научные (исследовательско-конструкторские) центры. Причем американские нефтесервисные компании (Schlumberger, Halliburton и другие), стремясь сохранять мировые лидерские позиции, вкладывают громадные средства в НИОКР.

ВОПРОС:  Вопрос из классики: «С чего начать?»

ОТВЕТ: На начальном этапе тон должно задавать государство: при выдаче лицензий и контроле за их исполнением надо ориентировать добывающие компании на работу с российскими сервисными фирмами. В этом процессе могут быть также задействованы и налоговые стимулы. Позднее рынок сам отрегулирует ситуацию.

ВОПРОС: Значит, и здесь все зависит от политической воли?

ОТВЕТ: Конечно, но только в том случае, когда она не просто объявлена, а «обустроена» толковой государственной программой и четкой схемой реализации. Взять Норвегию. До 70-х годов там понятия не имели, что такое нефтегазовый сервис, да и отрасли соответствующей практически не было.

Но государство путем введения обязательной квоты национального участия и поощрения иностранцев в создании СП с местными предприятиями стимулировало развитие мощного сектора нефтегазовых технологий, которые сейчас востребованы во всем мире. Сегодня страна строит морские платформы для нефтедобычи, обладает собственными технологиями освоения разноширотных месторождений. И вполне естественно, что норвежцы участвуют в разработке Штокмановской газоконденсатной кладовой — одной из крупнейших на планете и очень непростой по условиям добычи.

А мы, между прочим, лет за 10 (максимум — 20) смогли бы вырваться из «сырьевой кабалы», утвердив собственные сервисные бренды (или совместные с теми же норвежцами или канадцами).

ВОПРОС:  В СССР управление нефтегазовым сервисом осуществлялось тремя министерствами в соответствии с установками ЦК КПСС и Совета министров. Кто сейчас управляет этим сегментом отрасли в интересах развитии ТЭК России?

ОТВЕТ: Слово «управляет» давно утратило былое значение по отношению к ТЭК. А вот обеспечивать условия для его развития должно, как я понимаю, Министерство энергетики. Естественно, не в одиночку, при активном участии других министерств, включая финансово-экономический блок. И очень правильно, что введена должность вице-премьера, курирующего именно это направление.

ВОПРОС:  Верите в «светлое будущее» нефтегазового комплекса?

ОТВЕТ: Я не отношу себя к оптимистам, скорее — к пессимистически настроенным реалистам. Но даже при этом считаю, возвращаясь к началу нашей беседы, что одним из самых надежных рычагов инновационного и модернизационного прорыва отечественной экономики является повышение эффективности нефтегазового комплекса. И не за счет бюджета, а благодаря механизму, который давно предлагает наше профессиональное сообщество, — выделение и специализация сервиса НГК. Такие меры быстро, за 2—3 года, приведут к оздоровлению большинства отраслей российской экономики.